В подростковом возрасте летом родители всегда отправляли меня в лагерь. Это такое измучанное и злачное место посреди леса, в забытой части страны. Почему я говорю "измучанное и злачное"? Потому что даже тогда, будучи подростком, я чувствовал и понимал, что это место - по своей сути некий отстойник, куда можно скидывать своих детей, пока родители могут хоть как-то почилить в состоянии полной свободы.
Не то, чтобы все было так мрачно и грустно для меня, но этот контекст никогда меня не покидал, пока я находился в этих местах не столь отдаленных. Вместо привычных мне друзей я получал новых абсолютно незнакомых персонажей. И каждый раз это была лотерея: попадутся ли мне адекватные или это будут дибилы, любящие засовывать лягушке палку в зад. Вместо привычных декораций моих районов и дворов, я получал шишки, отбеленные кирпичные строения похожие на бараки и несметное количество комаров. Не то, чтобы все было так мрачно, но все же...
Когда тебя, покорителя городских улиц и исследователя маленьких запретов вроде покурить на речке отделяют от этого всего и закидывают в лагерь, это немного удручает. Но как и всегда, должно было быть что-то позитивное во всей этой истории, повторяющейся из лета в лето. И такое было. Этим позитивным были девочки.
После одних и тех же девочек в моем классе, моем дворе - с которыми я точно мысленно уже проделывал всякие вещи ни один раз - приблизиться и попытаться прикоснуться к новым, это было тем самым лучом света. Это была та причина, по которой я не саботировал эти поездки моим родителям каждое лето.
Постоянно повторяющийся заново цикл лагерной жизни по своему тем и прелестен, что каждый раз это все новые люди, новые пересечения и новые истории. Никто не знает тебя. Ну... как правило, никто не знает тебя. А это значит, что можно пробовать создавать новые истории. И конечно можно пробовать сблизиться с какой-то девочкой.
Был ты до этого пацаном-пикапером, уверенным в себе самцом или последним лохом и неудачником - каждое лето у тебя будет новый шанс стать опять кем угодно и попробовать по-новой. Не то, чтобы я был неудачником - абсолютно нет, но это такое... одновременно мощное и забавное свойство лагерей...
Я всегда любил женское тело. И всегда любил его как-то особо. И в лагере я первым делом не фантазировал, как буду встречаться с девочкой, как буду заниматься с ней романтикой или чем-то таким... а я наслаждался эстетикой женского тела. Говоря другими словами, я фетишист, которым был всегда. И лагерь позволял мне удовлетворять мои фетишисткие потребности.
Нет, я не был прямо какой-то больной пацан... в определенном смысле, и я конечно не был против позажигать с кем-то из девочек. Чем периодически и пользовался на вечерних дискотеках. Но настоящее наслаждение я получал от созерцания девочек просто самих по себе. А если быть точным в деталях, я тащился от женских ног в лосинах или леггинсах.
Помнишь про комаров? Летом в лесу их безумно много. Вдобавок к этому в лагере постоянно проходят какие-то физические активности: спорт, конкурсы и всякое такое дерьмо. Но именно это приводило к тому, что все девочки ходили в леггинсах, кроссовках и каких-нибудь маечках. Идеально.
И конечно когда я говорю "созерцаю", то каждое созерцание заканчивается мастурбацией. Я любовался всеми этими прелестными богинями и их красотами, а потом где-нибудь под одеялом в палате (тогда так называли комнаты) дожидался момента, когда никого нет и мастурбировал. Тогда я еще не прямо эякулировал и поэтому это было более менее приемлемо: получалось кончить быстро и не заморать штаны и постель.
Мне не столько важно было иметь реальные привычные романтические отношения, сколько иметь возможность наслаждаться отдельными деталями объекта моего восхищения. Рассматривать эти детали, соединять их воедино и выплескивать в виде спермы в момент пиковой точки наслаждения этой эстетикой. Конечно же тогда я это все ощущал не так. Я просто чувствовал себя больным ублюдком. Даже не ивзращенцем - тогда я не особо понимал, кто такие извращенцы. Но, строго говоря, мне казалось, что я дефектный. Именно потому, что мне не нужно было все то, что было нужно всем пацанам. И наоборот - я настолько сильно мог возбуждаться от каких-то вещей вроде женских ног в лосинах, что это казалось безумием.
Среди таких приводящих меня в состояние крайней болезненности и возбужденности были и другие вещи... о которых я бы тогда не посмел вообще никому рассказать...
Как чуть ранее говорял - я не был альфачом, но и не был неудачником. Я был просто ок. С девочками я не зажигал активно, но я довольно круто играл в футбол и любые другие физические движухи. Да и просто сам по себе я всегда был довольно смелым, дерзким. Поэтому тестостерон в этом социальном обществе пиздюков у меня был на уровне выше среднего. И это значит, что задирать меня особо никто никогда не пробовал. В противном случае я мог ответить. Но сам же я вполне себе мог участвовать в лагерных пакостях. К таким пакостям относится веселая забава "измазать зубной пастой" пацанов из другой палаты.
Соперничество между палатами в лагере - это вообще примерно как соперничество между районами в городе. Типо прямо очень жесткая тема. В тех лагерях, где я был, в палате было 4 места. То есть получается как такая себе мини-банда. И вы как бы вроде бы и ок между своими бандами, но при любой попытке соперничества готовы перегрызть друг другу глотки. Забавно в общем.
А забава с измазыванием пасты наверное тянется из средних веков. Ночью тебе надо согреть пасту до температуры тела. Это нужно, чтобы при контакте пасты с лицом жертвы, он ничего не почуствовал. Согреваешь пасту ты конечно же своим телом. Можно просто зажать между ног и ждать. Удовольствия мало, но это цена перфоманса.
Перфоманса, который мы устроили соседней палате: измазали лица всех поголовно, а паре пацанов и по полтела, потому что они спали раскрытыми.
Момент, когда утром эти поверженные просыпаются и осознают, что они измазаны, что измазаны их постели - это нечто особое для каждого члена банды палаты. А момент их выхода на коридор в сторону умывальников в таком виде, пока мы стоим и угораем - это тот самый момент нашего триумфа. Запредельная ритуальность унижения.
Такие эпичные битвы бывают не постоянно, но бывают. И в тот раз, в ту смену, мы устроили им такую битву, измазав их всех, а кому то даже облив водой всю постель. Они должны бы быть не просто озлобленными на нас, но я мне даже сложно представить какими.
И они были озлобленными.
И они хотели ответить. О чем я не знал.
Это был уже промежуток времени ближе к концу нашей смены. Завтра мы уже будем разъезжаться. Нас будут сажать в автобусы и отвозить в город. По очереди, но за весь день всех вывезут. А сегодня последний день и все чем-то занимаются. Кто-то пытается дорассказать друг другу то, что не успел рассказать за эти 20 дней. Кто-то пытается показать то, что не успел и так далее. Суета суета.
Но меня эта суета не касалась. Для меня это был прекрасный момент уединиться, потому что именно в палате то точно никогда не хотел сидеть. Я точно знал, что никто не войдет ни в палату, ни в корпус вообще. И поэтому я, накрывшись одеялом, и немного спустив штаны дрочил, воспроизводя все те красоты, всю ту эстетику, которой наслаждался при виде девочек всей нашей смены. Мои фетиши всегда были сильны, но когда ты подросток, путь от начала мастурбации до оргазма занимает чуть больше, чем минуту.
И... стоит сказать, что я никогда не дрочил в привычном понимании. То есть как бы никогда не хватал член в кулак и водил им как по стволу. Я всегда делал это более похоже на то, как женщина ласкает клитор. Просто пальцами водил вдоль самых чувствительных точек. Иногда же я просто ложился на живот, отодвигая член в сторону и ерзал так, чтобы он стимулировался. Именно таким образом я кончал.
Так было и в тот день, в той палате. Под одеялом я пристутил штаны, отодвинул трусы и, засунув руку, наслаждался. При этом я сам был под одеялом так, что со стороны вряд ли сразу поймешь, что происходит под ним.
В эти сакральные моменты я всегда был крайне чувствителен. Не только, потому что происходит что-то чувствительное, но и потому, что я не имел права быть застуканным. Ну то есть... мне даже сложно представить, что бы произошло. Вряд ли существует более страшный стыд в подростковом возрасте, чем это. В общем получечние наслаждения сопровождалось и страхом быть пойманным. Поэтому я всегда очень вслушивался, всматривался - не идет ли кто.
И тогда я тоже вслушивался, как и всегда. Но они оказались проворнее...
Я абсолютно не слышал, как они подкрадывались к двери моей палаты и потому момент, когда они распахнули дверь оказался для меня шоком. Когда дверь раскрылась, я испытал наверное такой страх, который не испытывал никогда. Сердце, кажется, остановилось, а потом снова перезапустилось...
Это пацаны из соседней палаты. Они ворвались в мою палату, потому что хотели мести за то, что мы измазали их. Звучит крайне странно конечно и забавно, но тогда это было делом принципа.
Они ворвались и сражу же бросились в мою сторону прямо на меня. Но тогда в тот момент целью всей моей жизни, единственной точкой имеющей смысл стало одно - успеть под одеялом натянуть штаны и достать руки из них, чтобы это не выглядело как то, чем это было - мастурбацией.
И в свою очередь я не мог раскрыть одеяло. Наоборот, под ним я натягивал штаны. И получилось так, что я просто физически пропустил момент, когда я мог сопротивляться им. Главное, что меня тревожило - не дать им понять, что я дрочил. И в такой шоковой обстановке делать это несоизмеримо сложнее, чем кажется
Она налетели на меня и прямо сразу набросились поверх меня прямо на кровати. Их было четверо. В обычной обстановке я бы наверное смог хотя бы вырваться. Но тогда у меня не было цели вырваться. Я пытался уберечь свое будущее под одеялом. И... я был настолько диким в попытке это сделать, что мне показалось, они испугались.
Мы боролись прямо на моей кровати. Точнее они боролись со мной, а я просто пытался протискивать руки под одеялом и натягивать штаны. При этом мое тело все так же и оставалось там под ним. Трое пацанов были прямо на мне: двое держались на уровне тела, один внизу пытался удержаться, чтобы я не дрыгал ногами.
Четвертый пацан... стоял рядом и держал в руках огромный тюбик зубной пасты. Он стоял рядом и пытался понять, что ему делать. Очевидно, его задача состояла в том, чтобы измазать мне лицо, пока они будут держать меня. Но в этой борьбе я успел словить его взгляд, а он словил мой. И, кажется, он почувствовал мою дикость и безумие. Настолько, что просто стоял в оцепенении и даже не открывал тюбик. К тому же я так извивался и боролся, как не делал даже на соревнованиях по вольной борье, когда занял первое место.
Этот паренек в целом был не самым далеким пареньком. Такой... классический сцыкунишка, который всегда на подхвате. Сам мало что может придумать или тем более синициировать, но крайне рад кому-то из более альфа-самцов подсобить. Видимо таки до него дошло, что именно то, что он задумал не пройдет. Просто измазать меня не получится. Я скорее всю пасту размотаю мимо. И не особо понимая детали происходящего, он положил пасту на тумбочку рядом с моей кроватью и куда-то молча выбежал
-- Блять, ты куда? - крикнул ему вслед один из державших меня пацанов
Вообще это получалось крайне дибильная ситуация. Они держали меня и пытались держать все крепче, думая, что я пытаюсь вырваться. Но я под оделялом пытался натянуть штаны. И не получалось это сделать у меня именно из-за того, что они все крепче и крепче пытались сдавить меня. "Тупоголовые конченые дибилы" - думал я.
Четвертый имбецил прибежал и сразу же подлетел к моему лицу как ошалелый. Казалось, что он заразился моим безумием
-- Не двигай головой или я брызну тебе в глаза - сказал он мне, тыкая в лицо дезиком для подмышек. Кретин. Но головой я дергать перестал, потому что самое важное происходило внизу.
А он, поняв, что я поддался, накинул мне на глаза футбольный гетр. Благо он был чистый по запаху. И на том спасибо. Этот придурок обернул его вокруг головы и завязал гигантским узлом. Футбольные гетры достаточно длинные. Мои глаза оказались как бы перевязаны, но я все равно как никак, но мог видеть. Этот дибил подумал, что со мной можно как с попугаем - накрыть глаза и тогда я сразу перестану сопротивляться.
-- О охуенно! - услышал я от других пацанов -- там у вожатки найди, принеси веревки! И бери всю побольше!
И четвертый убежал опять со злорадостным смехом.
Блять. Это уже было немного не то, чего я ожидал...
-- Блять я вас отъебашу, долбоебы - стараясь быть сдержанным, проговорил я, задыхаясь от этой возни.
И наверное это было не правильно, потому что в какой-то момент они поняли, что пути назад нет, а я уже слишком разъебан в гневе. Просто отпускать меня нельзя. Поэтому наравное со смехом от происходящего с их стороны я чувствовал и страх. Теперь у меня было две проблемы: не дать им увидеть меня без штанов и не дать себя связать. Причем обе равнозначны...
Было несколько вещей, которые взращивали во мне неврозы. Или, говоря иначе, несколько вещей, которые заставляли себя чувствовать больным человеком: безумная любовь к мастурбации как таковой, любовь к девушкам в лосинах и... связывание. Меня возбуждало ощущение веревок на мне. И часто именно это было предметом моей мастурбации. И я боялся именно этого. Любовь к женским ножкам - это как никак было все той же любовью девочек... но чуть чуть другое. Можно было отмазаться. Но вот со связываниями все было уже куда иначе. Это было нечто больное, страшное и дико меня возбуждающее...
Мы возилимь так пару минут. Сука, я так и не мог протиснуться, потому что чем больше пытался это сделать, тем жестче они в меня цеплялись. Как же меня это бесило.
И вот прибежал четвертый с мотками веревки. Я все видел. Не полностью, но практически все. В момент когда он бросил чуть ли не бухту веревки рядом со мной, я дрогнул и... ослаб чуть-чуть что ли. Эти трое рефлекторно тоже ослабили хватку и в какой-то момент мы начали заваливаться с кровати все вместе. Именно тогда я затянул штаны туда, где они должны быть. Блять там делов то было, но из-за тупизны этих ослов...
Мы упали на пол: я, одеяло вместе со мной, они куда немного по сторонам. Но сразу же они набросились на меня опять, пока я лежал на животе. Но теперь я был хотя спокоен с риском быть пойманным за откровенной мастурбацией. Я выдыхнул и расслабился относительно настолько, насколько можно расслабиться было в тот момент. То, что они навалились на меня я воспринимал как-то... не серьезно, потому что мне казалось "теперь уже все не важно, я в безопасности. Об остальном сейчас порешаем, договоримся"
Кажется, что это события десятков минут, но в реальности это все происходило секунды. И не прошло и десятка секунд, как я понял, что они уже довольно жестко в страхе и безумии не собираются останавливаться. Я терял контроль, который, как казалось, только только получил.
Я начал пытаться вырываться опять, но я лежал на животе с криво-завязанными глазами, а они втроем так же держали меня.
Знаешь такой момент, когда некогда тихоня чмырь раскрывается и выкатывает свои яйца? Вот именно это и был момент славы того дибила четвертого. Он вошел в раш. Я почувствовал веревку на своей шее - он прокинул ее и немного подтянул, как бы затягивая удавку
-- Ну-ка не дергайся! - чуть ли ни прокричал он. Блять да он даже грубым быть не мог по определению, но раш захватил его настолько, что он открывал для себя чудный дивный мир мужской агрессивности и брутальности
Я искренне испугался и рефлекторно хотел сопротивляться еще больше, но старался успокоить и себя и их. Однако все, что я мог, это наоборот дать им себя связать - чего они хотели. И, наконец, измазать меня пастой. Проблема лишь была в том, что мне нельзя было оказаться связанным перед ними...
-- Давай ноги сначала! - услышал я там сзади. Сука. Я пытался дергаться, но каждый раз четвертый, видя это, затягивал веревку на шее: "нельзя дергаться!" - проговаривал он. Он так зажал веревку на моей шее одной рукой, что мог дергать просто как упряжку. Вот же уебок.
Второй рукой он взял часть веревки и кинул туда назад тому челику, который держал мне ноги. Через пару секунд я ощутил как он схватил ноги максимально туго и прижимает их друг к другу. В следующее мгновение я ощутил на своих лодыжках веревку... Один моток за другим он плотно обматывал мои лодыжки, прижимая их вместе. Двое парней сверху прижимали меня еще сильнее, а четвертый натягивал веревку на шее каждый раз, когда видел, что я начинаю брыкаться еще сильнее.
А тот внизу, словно паук перематывал мои ноги вместе. Я с одной стороны сопротивлялся, а с другой... я знал эти ощущения. Иногда я... связывал сам себе ноги дома. Это то, единственное, что я мог сделать, чтобы получить ощущения связывания своего тела. И так со связанным ногами дрочил.
Пацан сделал штук 8-9 витков покруг лодыжек, а потом несколько раз протянул веревку между ними, чтобы затянуть все вместе. Его мало заботило что-либо, кроме как связать мои ноги максимально туго. В тот момент я уже двигался к возбуждению. Это сука такая забавная игра... когда я пытался вырваться, наступало осознание невозможности это сделать, веревки впивались в ноги... и я возбуждался еще больше. Блять. Это было уже не остановить. Я начал паниковать, потому что очень боялся того, что они могут заметить, мое возбуждение.
-- Сука, да ладно, просто измажьте меня пастой, заебали. Я не сопротивляюсь - попробовал сказать я в попытке остановить это все. Но в ответ этот четвертый гоблин подтянулся к тумбочке, что-то оттуда схватил и начал пихать мне в рот. Это был второй гетр. Он запихал мне его в рот и придерживал рукой. Я потерял возможность говорить. Паника увеличивалась все больше.
-- Давай сюда к нам, ща здесь заломаем - сказали двое на мне тому пацану, что был снизу
-- Не, погоди, ща еще ноги - ответил он им. И всем весом навалился на мои колени. Сука, как они ничего мне поломали. Я снова попытался дергаться, но гоблин надо мной стянул веревку на моей шее, дав понять, что он вообще ебнутый откровенно.
Я понял, что другая веревка обхватывает мои ноги над коленями. Я попытался их сразу развести в сторону, но в моменты моих попыток они все вместе придавливали меня максимально. Когда веревка была прокинута вокруг обеих ног, я ощутил, как этот гандон там внизу начал стягивать их вместе. Я уже просто не мог ничего сделать, потому что не хватало сил. Да и веревка впивалась так, что я просто физически не мог сопротивляться.
Когда за несколько таких подходов и грубых движений мои колени оказались стянуты вместе, я ощутил, что он начал энергично перематывать ноги, как сделал с лодыжками. Пара секунд и вот он также пробрасывает веревку между и от души затягивает по всей видимости обычный узел без мысли, как они будут меня развязывать.
Вместе с бесконечным чистым искренним страхом, во мне уже было дикое возбуждение и откровенная похоть. Я даже... получал удовольствие от небольшого трения членом об пол во время этой борьбы. Конечно молясь, что никто этого не видит. Вообще я точно знал, что они не понимаю, что такое вообще может возбуждать. Но страх быть застуканным со стоящим членом от связывания... это было страшнее смерти. И этот страх скакнул до предела, когда я понял, что теперь не могу сопротивляться внизу, а парень оттуда будет помогать связывать мне руки. Я понял, что сейчас точно потеряю всякий контроль...
-- Так, давайте по одной руке заламываем и заводим за спину - услышал я. Мои руки все еще были прижаты спереди как бы передо мной. Я понимал, что то, что они будут делать неизбежно.
-- Давай сюда руку, сука - мы начали бороться. Уебок, который держал удавку на шее начал подтягивать, и я не понимал, что делать. Чуть ли не скуля я таки отпускал руку, и они перехватывали, грубо заводили ее за спину и тут же прижимали со зверством. Я пытался уже кричать через кляп, надеясь уже просто кого-то привлечь, но гоблин придавливал кляп рукой еще сильнее. Это был полный пиздец. И с наступление каждого нового шажочка этого пиздеца... я возбуждался все больше и больше.
Вот вторую руку они так же заломали и завели за спину. Я оказался полностью на животе со сведенными назад руками. Дышать уже было тяжело, потому что во рту был кляп, а на мне еще и сидели три таких же как я пацана.
-- Давай давай веревку быстрей. Вместе держите их! - сказал один двум другим. Они держали мои руки вдвоем. Я вообще не мог сопротивляться физически. Ногами же получалось лишь пинать их, периодически подтягивая их к себе как бы.
И вот я почувствовал, как веревка обвивает кисти моих рук...
Я никогда до этого не испытывал этих ощущений. Я очень хотел бы, но как я мог связать сам себя. я баловался с ногами и дрочил просто будучи в комнате у себя со связанными ногами. В нескольких местах - лодыжки, колени и так далее. Но связанные по-настоящему за спиной руки... я как будто попал вообще в другой уровень возбуждения. Я как будто бы сопротивлялся уже еле еле и делал это только для того, чтобы получить отпор и почувствовать "это действительно происходит?".
Через пару мгновений руки кисти рук оказались так же связаны, как и ноги: обмотаны несколько раз вместе, а потом веревка прокинута между и затянута на несколько узлов. В тот момент я уже почти не сопротивлялся, потому что каждое мое движение могу привести к оргазму. Этого я боялся больше всего.
Я оказался связан. И я уже понимал, то это неизбежно. Сейчас они начнут меня разворачивать, чтобы... сука, чтобы всего лишь намазать зубной пастой. Ради этого все совершалось. А увидят мой стоящим от возбуждения колом член. Стоящий в тот момент, когда меня связали, вставили кляп и чуть ли ни изнасиловали. Пи-здец. Я не представлял, как буду это оправдывать...
И они начали переворачивать меня. И конечно они увидели в этот момент и они увидели, что штаны выпячиваются...
Наверное, если быть до конца искренним, в тот момент я хотел только заплакать. Это наступление катастрофы и твоя невозможность вообще что-либо с этим сделать... это меня обезоруживает.
На какое-то мгновение все замерли в ступоре в этот миг. То ли они не поверили, что таки смогли меня обездвижить и связать, то ли... они не ожидали увидить мою эрекцию. Но напряжение было такое ужасное, что это было крайне дико находиться там... связанным на полу. Кажется, что все происходящее длилось вечность, включая с того момента, как эти четверо залетели в мою палату, но на все про все у них ушло минут 5, не больше. Вот так за 5 минут перед глазами 15-летнего пиздюка пробегает вся жизнь.
Из коридора послышалось, как открывается дверь кабинета воспитателя. Этот кретин даже не подумал закрыть дверь, когда хватал оттуда веревки. Скрип этой двери знали все. Его сложно было не узнать. И вот послышались уверенные шаги по полу из досок старого лагеря, который лежит тут еще со времен советского союза
-- Блять, пацаны, съебываем - сказал кто-то из мучителей. Они резко подбежали к окну, выдвинули щеколду из старых деревянных окон и распахнули окно, чуть ли не разбив его. Громыхая, они вылезли все четверо один за одним и все, что я видел, были глаза того самого гоблина, который сдавливал мне веревку на шее, а сейчас смотрел мне вслед. Я же знал, что он по жизни обычный малозаметный говнистый неудачник... но сейчас все было как-то больше похоже наоборот. Он шмыгнул вниз и убежал.
Окна громыхали настолько громко, что я понимал: невозможно было это не услышать. И сейчас воспитательница придет сюда... И как бы... с одной стороны я не мог сам развязаться, а с другой... я не мог быть увиденным в таком виде этой девушкой. Сейчас я вижу все это как-то осознанно, но тогда я был все еще возбужден и возбужден настолько, что если бы перевернулся на живот, то скорей всего кончил бы сразу от просто соприкосновения члена с полом. Я просто застыл, потому что и не знал особо, что делать.
Дверь распахнулась. Ну конечно. Странно если было бы иначе. Я лежал в замерзшей позе. Это была помощница воспитательницы нашего отряда. Она тоже застыла.
Я не очень понимал, что происходит, но, видимо, она подумала, что я не понимаю, кто стоит в дверях. Мои глаза были как бы "завязаны". Но я мог видеть почти все. По крайне мере я мог видеть ее ступор. Очевидно, ее смутили две вещи: то, что я связанный лежу на полу и то... что у меня из штанов выпирает член. Кто бы мог подумать.
Этот странный ступор длился секунд 20. Я уже не совсем понимал, что мне делать. Я надеялся, что... ну может быть член не так уж и видно и сейчас я вообще успокоюсь и как бы замнем. Я понимал, что пацаны меня спалили и что делать с этим - я не понимал. Было страшно. Но... не знаю, в общем.
Воспитательница осмотрелась назад, проверяя взглядом коридор, и... сделала легкий неуверенный шаг... стараясь не скрипеть полом. И вместе с тем аккуратно за спиной прикрыла за собой дверь.
Если главная женщина в отряде была типичной бой-бабой пышной комплектации, что вряд ли могло вызывать восхищение пацанов, то помощница была идеальной девушкой с идеальной фигурой лет 20 наверное. У нее была небольшая аккуратная грудь, точеная талия, аккуратные волосы средней длины, постоянно собранные в хвостик. На теле у нее была беленькая брендированная футболка. Это была типичная майка для всех работников лагеря. А на ее прекрасные ножки были обтянуты черными поблескивающими спортивными леггинсами. Это было то самое, зачем я каждый раз приезжал в лагерь. Чтобы наслаждаться именно таким. И это не давало мне шансов на быстрый спад эрекции...
Я лежал все так же не двигаясь.
Она начала подходить ко мне ближе. Все так же аккуратно и осторожно. На ногах у нее были беленькие кеды и у нее получалось почти не скрипеть. Но в такой гробовой и странно напряженной атмосфере каждый вздох был слышен, что уж говорить про поскрипывания пола.
Она полодошла вплотную ко мне и... стоя прямо надо мной замерла. Она все еще думала, что я не вижу ее. И, скорей всего, она даже думала, что я не понимаю, кто вошел. Ее взгляд поглощал меня. Она словно изучала веревки, которыми я был связан...
Я не смел шолохнуться, потому что не понимал, что мне стоит делать. Но в какой-то момент я поперхнулся из-за сухости во рту. Этот гетр у осушал весь рот.
И ровно в этот момент, когда она вдруг как будто замешкалась и присела кровать напротив меня.
Я перестал душниться, а она замерла, опять осматривая меня и несколько раз останавливаясь взглядом то на мое лицо... то на мой эрегированный и выпирающий из штанов член.
Я увидел, как что-то в ней елеуловимое щелкнуло, и она начала одной ногой стягивать кед с другой... Это получилось легко, и я увидел ее белоснежный носок. Она опять замерла.
Сейчас я понимаю, что в тот момент она осознавала все происходящее. Но что куда захватыващее, она осознавала, что я в панике и дичайшем страхе. И что может произойти дальше: она просто освободит меня... или...
Или что она сделает? Что она может сделать? Она может дать мне почувствовать мою странную и "больную" сексуальность. Она словно ждала и не освобождала меня именно с этой целью: дать мне наслаждаться этим возбуждением.
Теперь все ее внимание было направлено на мой член. И в какой-то момент гетр начал выпадать из моего рта.
Она аккуратно встала, подошла ко мне, присела на корточки и осторожно... достала этот импровизированный кляп из меня.
И я... так и остался на автомате лежать с открытым и высушенным ртом. До того момента, как увидел, что она стягивает свой белоснежный носочек. Это длилось пару секунд, но энергетику происходящего я так и не мог осознать.
Она приняла решение внутри себя и ровно в тот момент, когда я начал закрывать рот, аккуратно, но... уверенно рукой стала запихивать мне в рот свой носочек, чуть ли не насильно приоткрывая мне челюсть. Я не мог сопротивляться. Но на самом деле я был готов его съесть.
Я ощутил несильный но запах и Ее легкий вкус.
Ее глаза были увлечены тем, как частица Ее заполоняет мой рот... и я наслаждался этим вместе с ней. После этого она встала и какое-то время просто продолжала на меня смотреть. Я почувствовал ее власть над собой и моя обездвиженность открылась для меня с другой стороны...
Через мгновение она уже босой ножкой еле коснулось моего члена прямо через штаны, а взгляд переключила на лицо. Она наблюдала и ждала того, как я это приму. Или не приму... Но конечно я не мог сопротивляться. Я бы мог попытаться уклониться, перевернуться на живот, закрыв от нее свой горящий под штанами член... но я не мог.
Она слегка улыбнулась, подтверждая свои мысли обо мне и том, что она нашла в этой палате.
Ее ножка продолжила ерзать по моему члену и это было все так же аккуратно, но уже настойчивее. Я не дергался. Не стонал. Я старался никак не нарушить этот момент. А она все давила и давила своими пальчиками.
Ни на мгновение она не закрывала глаза. Напротив, она, как мне показалось, уповалась моментом своей власти. Власти дать такое странное, но такое искомое мной наслаждение. Она понимала, что открывает для меня новый вид сексуальности и понимала, что тем самым меняет мою жизнь, давая надежду на то, что я могу получать такое странное наслаждение.
Она делала это как бы невзначай. Как бы без усилий с ее стороны. От нее это не требовало почти ничего. Такая... чистая власть.
Это продлилось не больше минуты. Я дернулся от очередного надавливания ножкой... и кончил. И кончил держа во рту ее носочек. Именно так она этого хотела. Чтобы эти ощущения остались со мной на всю жизнь вместе с ее вкусом.
Она остановилась. Благо я не залил все своей спермой все вокруг из-за штанов. Они были плотными и к моему великому счастью сперма не проступила.
Она замерла с еле уловимой улыбкой на лице, лицезрея свое достижение. Этот уже совершенно другой ступор длился не больше пары секунд по ощущениям. Но может и нет. Тогда я сбился со счета времени.
Послышался небольшой скрип со стороны окна. Она испуганно дернулась, потому что не ожидала никого постороннего. Я тоже рефлекторно посмотрел на окно.
Там стояла девушка из моего отряда.
Она была в шоке. Очевидно, что она не до конца понимала, что вообще здесь происходило. Сука, пацаны не закрыли окна, когда убегали, а такой грохот не мог не привлечь случайного зеваку...
Помощница воспитательницы смотрела на девушку за окном... и в какой-то момент, поняв, что не произойдет ничего непредвиденного... легко улыбнулась. Кажется, она своей ножкой показала иную сексуальность не только мне...
-- Это что за безобразие - послышалось грозное из коридора. Это была главная воспитательница. Все замешкались. Девушка за окном улетучелась, а моя новая "мучительница" быстро вытащила носок из моего рта и не натягивая кеды тоже вылезла в окно, словно шкодливая девчонка.
-- Что здесь происходит? - влетела она в палату - Ужас!
Она была слишком черства и забита, чтобы даже попытаться что-то рассмотреть в этой сцене. И просто развязала меня.
Я понимал, что весь оставшийся день и завтра я не могу вообще появляться среди пацанов. Я сказал моей освободительнице, что мне надо в мед.пункт, потому что повредил руку.
Конечно я не стал ничего рассказывать и том, кто меня связал. Меня пожурили, но оставили до отъезда в мед.пункте. Это был самый безопасный вариант для меня. Я знал, что никогда и нигде не пересекусь ни с этими пацанами, ни с прекрасной помошницей воспитательницы.
И на следующий день я, чувствуя себя относительно спокойно, сел в отдельный автобус, который должен был отвезти меня в город. Все сложилось так, как только могло сложиться самым лучшим способом в этой ужасной истории. Но перед отправкой в автобус поднялась еще одна девушка. Это была та самая девчонка, которая подсматривала в окно.
Она аккуратно села недалеко от меня. Весь автобус был пуст. Я испуганно взглянул на нее в попытке понять, что делать. Она не подавала вида и пыталась чуть ли ни насильно смотреть отрешенно в окно. Но... в какой-то момент на ее лице показалась загадочная легкая улыбка...